О том, что навсегда осталось в памяти

Новость

24 апреля 2018, 11:45

Вот её история. Родители были простыми рабочими: держали скот, занимались огородом. Детей в семье было много, поэтому им приходилось работать не покладая рук, чтобы прокормить сыновей и дочерей. Глава семьи был заботливым и хотел, чтобы дети жили в комфортных условиях. Он построил большой дом, в котором места хватило всем. Вскоре после новоселья началась война. Отца Любы забрали на фронт, старший брат Николай, будучи подростком, ушёл в партизаны. Младшие дети, в том числе и Люба, остались с матерью в деревне, но жили там недолго.

Как-то Николай прибежал в деревню и сказал матери, чтобы отправила детей в лес к партизанам, так как немцы уже на подходе. Он также сообщил, что наши заминировали железную дорогу и мост, по которому передвигаются фашисты.

— Было начало войны. Немцы напали на Белоруссию. Наше село также подверглось нападению фашистов. После сообщения брата о том, что немецкий поезд едет в деревню, нас окутал страх. Но ещё появилось любопытство, нам хотелось увидеть, как подорвётся их поезд.

Помню, мы сидели и смотрели в окна, которые как раз выходили на железную дорогу. Вдалеке виднелся поезд, и в какой-то момент мы услышали мощный взрыв. Машина начала сходить с рельсов, а вагоны «лезли» друг на друга. Несмотря на то, что поезд получил повреждение, немцы уцелели и толпами выпрыгивали из вагонов. Мама в этот момент закричала: «Убегайте скорее!». Выпроводила меня с младшими братом и сестрой, сказала бежать с ними лес. Сама же со старшей осталась в доме, сказав, что они спрячутся в погребе. Мы тогда что было мочи бежали по непаханому полю, сестрёнка была совсем маленькой, приходилось волочь её за собой. Она падала, мы с братом её поднимем и дальше бежим. Так и добрались до партизан, — рассказывает героиня.

Партизаны поселили детей в землянке. Там дети себя чувствовали в безопасности, однако спустя некоторое время младшая сестрёнка Любы серьёзно заболела.

— Ни лекарств, ни врачей не было. А её состояние с каждым днём только ухудшалось. В один из дней я подошла к кровати, чтобы её укрыть, а она вся холодная.., — вспоминает собеседница.

Через какое-то время Люба с младшим братом Фёдором решили отыскать маму и вернуться в деревню. Одна старушка отговаривала их, мол, куда вы пойдёте, там уже и в живых-то никого не осталось, да и вас убьют. Но дети не послушались и отправились в дорогу.

— На подходе к деревне увидели немца. Он нас остановил, стал кричать по-своему, якобы, что мы здесь ходим... Я пыталась объяснить, что маму ищем, а он головой машет, что нет здесь никого. Деревня, действительно, была уничтожена, а от нашего нового дома остались только угли и печные трубы. А сколько мальчишек они тогда перевешали, вокруг были десятки виселиц.

По соседству жила моя крёстная, вот она мне потом и рассказала, что своими глазами видела, как маму с сестрой живьём сожгли в нашем же доме. Ей же самой каким-то образом удалось спастись, и даже прожила 120 лет, — рассказывает Л.С. Яковлева.

В деревне Любу с братом не тронули, однако в соседней они наткнулись на облаву. Любу и Фёдора, как и других пойманных детей, фашисты взяли в плен и отправили в Бобруйск, а оттуда уже в Германию.

— Мы ехали в товарном поезде, а в соседних вагонах немцы везли награбленное. Ехали, это мягко сказано, детей было очень много, дышать нечем, только открытое маленькое окошечко спасало нас. Каким-то образом, кстати, некоторым ребятам удалось выпрыгнуть через него, в том числе и моему брату. И нужно отметить, что он и другой брат остались живы, — рассказывает Любовь Семёновна.

В Германии пленных поселили в длинный барак, огороженный электрической проволокой. Там детей встретила некая женщина.

— Разговаривала она на двух языках: с нами на русском, с немцами — на немецком. Кто она была такая? Я до сих пор не знаю… Помню только то, что она нас курировала, говорила, что у нас кровь будут брать. Но большой неожиданностью было услышать от неё: «Вы держитесь, всё равно победа будет за вами». Я не знаю, что она имела ввиду, и почему, работая на немцев, она так говорила, — вспоминает наша героиня.

Дети тогда не понимали, что им предстоит пережить. В первые дни пленных кормили, правда, только в обед и такой едой, что нормальный человек есть не захочет.

— Повели нас тогда на обед, а там хлеб лежит, словно сделанный из опилок и такой тонкий-тонкий. Помню, как один из мальчишек сказал, что хлеб такой тонкий, даже Москву видно. А смотрящий за нами как даст ему плёткой по рукам за то, что он Москву упоминает. «Какая Москва? Берлин рядом!» — прокричал фашист. Этот смотрящий выглядел жутко, понимал и немного говорил по-русски, у него не было части руки, а на этом месте весела кожаная плётка. Этот садист бил ею за любое непослушание или неповиновение. Причём хлестал куда попадёт, по лицу, спине, рукам. А мне сколько раз доставалось, это был ужас, — рассказывает Любовь Семёновна.

Забор крови проходил в обязательном порядке. Бедные, измученные дети падали в обморок после процедуры, так как многие не выдерживали. Упавших детей обливали водой, чтобы привести в сознание, но многие так и не смогли больше подняться. Мёртвых детей сжигали в крематориях.

— Я смотрела на всё это с ужасом. И когда подошла моя очередь, старалась держать себя в руках, сказала себе, если упаду, то всё равно выживу. Так оно и произошло, с трудом, но я поднялась и кое-как дошла до нар. Спала я на третьем ярусе, но туда забраться было тяжело. Легла внизу, думаю, как же мне пережить это тяжкое бремя? Утешала себя тем, что, может, Победа скоро, и наши придут… Видимо, мне помогало то, что я сильная от природы как физически, так и морально, — говорит Л.С. Яковлева.

Через какое-то время кровь стали брать реже, но жизнь юных узников не становилась от этого легче. Пленников заставляли работать, а за малейшую провинность строго наказывали.

— Мы вытачивали какие-то детали, не знаю, для чего они нужны были… Безрукий надзиратель давал указания и пристально смотрел, как мы работаем. Он так и говорил, кто ошибется и будет работать плохо, получит удары плетью. Поначалу я вроде старалась, но потом решила, что буду назло браковать детали. Конечно, за это доставалась, но я решила, что пусть лучше побьют, чем буду служить убийцам моей семьи.

Как-то в очередной раз у меня снова взяли кровь, я была такая слабая и измученная, как никогда. С трудом залезла на третий ярус. Одолевала такая апатия, что жить не хотелось. Посмотрела вниз на бетонный пол и подумала, сейчас спрыгну и разобьюсь. Что я и сделала, но только лоб расшибла. Следы ссадин так и остались на всю жизнь. Вот лежу на полу, кровь течёт, а умыться нечем. Ребята подняли меня, пытались чем-то замотать рану, но только кровь по лицу размазали. Ну, слава Богу, не загноилась ничего, видимо, жить суждено было, — вспоминает Любовь Семёновна.

Когда советские самолёты начинали бомбить, детей уводили в бомбоубежище, которое было наполовину разрушено.

— Сидели в убежище голодные. Мальчишки еду нам искали, но некоторые из них не возвращались. Немцы специально заминировали игрушки, подсыпали в объедки отраву, чтобы неповадно было ходить, где не следует.

Так я пробыла узником всю войну. Перед победой нас отпустила надзирательница и сказала идти в лес, возможно, там питание найдётся. Там и живите, так как ваши уже не далеко. И больше мы её не видели, — делится героиня.

Измученные пленники питались чем придётся. И из двух миллионов детей осталось несколько десятков, среди них была и Люба.

— Через какое-то время мы решили вернуться в лагерь. Пришли, а там ни души. В бараке, где военнопленных держали, все мертвые лежат. Думали, может, кого живого наёдём, но этого не произошло. На стене я увидела иконку, видимо, была какого-то солдата. Я взяла её на память. Так до сих пор она у меня хранится, — рассказывает собеседница.

Выходя на улицу, дети увидели, как едут танки, а на них не красная звезда, а другая эмблема. Это были американцы, так они «освободили» и «спасли» ребят в 1945 году.

— Мы не ожидали их увидеть. Когда американцы почувствовали, что победа за Советским Союзом, сразу кинулась помогать пленным. Так они нас всех собрали, истощенных и больных, начали приводить в порядок. Кормили постепенно, маленькими порциями, чтобы мы не умерли. Готовились увезти куда-то. Но о нашем существовании в этом лагере узнали советские солдаты. И был отдан приказ нас всех забрать. Местность разделяла река. На другом берегу как раз и были советские солдаты. Нас они и забрали, — вспоминает Л.С. Яковлева.

Спустя время, дети вернулись на Родину и были распределены по детским домам. Наступил мир, но тот пережитый ужас навсегда остался в их памяти.

Люба также жила в детском доме, повзрослев, вышла замуж, родила детей, работала на бумажной фабрике. Девушка успела пожить в нескольких российских регионах, но больше всего — на Дальнем Востоке.

И. Кулезин