В наш «колхоз» приезжал вертеп…
Не в пасхальном, а что ни на есть балаганном смысле
Испытала разочарование от московского спектакля «Вий» режиссёра Николая Коробова из Театра на Таганке. Он же – автор инсценировки. Ожидала-то большего, то есть сценического послания миру, ради чего и существует театральное искусство. А лицезрела пустопорожнее развлечение, да ещё и с пошлым финалом. Пьеса составлена из кусков гоголевских текстов, перемежающихся со стендапнутой отсебятиной. А вот пятёрку задействованных актёров (кстати говоря, это сборная команда) стоит похвалить: отработали честно, вытянув на себе представление, включая затянутые сцены.
Без сравнений с классикой не обойтись
В мистической повести «Вий» у Николая Васильевича переплетаются мотивы его же «Сорочинской ярмарки» и «Страшной мести». Имя главного героя говорящее. Хома – производное (с учётом говора) от Фомы, имени одного из 12 апостолов. Можно углядеть и намёк на «Homo» – человека в переводе с латыни и со всеми его слабостями. Брут – фамилия предателя, участника убийства Цезаря. Главный герой у Гоголя – легкомысленный, жизнерадостный бурсак (жил в общежитии при монастыре), шалопай, а всё-таки не такой неуч, как в спектакле, поскольку философами называли старших студентов духовного учебного заведения.
К тому же бутафорский гроб над сценой не летал, как в книге и идентичном фильме 1967 года. К обещанным зрителям спецэффектам можно отнести разве что клубы «тумана» с ароматизатором, напоминающим ладан, хитрости освещения мизансцен, мрачную музыку и низкочастотные звуки. Больше никаких фокусов-покусов. Потемневшие стены сельской церкви с иконами время от времени мистически колыхались, потому что представляли собой стилизованное матерчатое изображение. В этих декорациях весь спектакль и прошёл.
Хома (Александр Лымарев ) объявился на сцене, бахвалясь, что не верит в чудеса, де учёный человек из Киева, на чём и попался в ловчие сети нечисти. Ведьма и её свита очень напомнили сбитую компашку современных молодых людей, которым захотелось развлечься. И всё, что с простаком происходит по ходу действа – наведённый морок. Путника разыгрывают, из-за чего история с ним становится совсем уж фантасмагоричной, то есть даже больше чем у классика. Ну, что ж, вполне себе художественный приём и экономичное решение для сложно исполнимых на подмостках моментов.
Переодетые бесы заменяют «массовку», притворяются парубками, ректором в одном эпизоде прикинулся чёрт Спирит, в другом – богатого сотника комично изображал чёрт Дорош. Сотникова дочка (Виолетта Давыдовская), вырядившись старухой, выглядит гротескно – нарочито согбенная, волосы (парик) чуть ли не по полу, руки за спиной и неестественно вывернуты.
Полёт панночки верхом на Хоме, конечно, был условно-предполагаемым, что и понятно: возможности сцены ограничены по сравнению с кино. Когда же бурсак вырывается из чар силою молитвы, а ведьма падает без сил, нечистая свита её просто уносит за кулисы. Будем считать и это художественным приёмом.
Ещё были элементы интерактивности
В начале спектакля чертяки весьма обаятельно обращались к зрителям, просили повторять за ними голосовые рулады, то бишь контакт наводили, и анивчане не отказали. Да и не раз все персонажи старались эмоционально взаимодействовать с залом.
У актёрской команды чувствовалась отличная профессиональная подготовка, все необычайно пластичны и голосисты, выразительность мимики – в превосходной степени. Когда нежить как бы натыкалась на невидимые стены, пантомиму исполняли мастерски. Актриса-панночка, демонстрирующая истеричную линию поведения, очень точно передавала сияющий безумством взгляд. И время от времени гримаса злобы искажала прекрасное лицо, как и положено.
Нежить компанейская, так почему Хома Брут терпит поражение?
В первую «ночь» Хома, едва начав нести заупокойную службу, хихикал над текстом, отвлекался, заскучав, капризно сбросил на пол кадило, и это по-современному, потому что «в те времена» для парня, воспитанного в православной традиции, такое было бы немыслимым делом. Да и молитвы как-то не очень срабатывали, нечисти от них хоть бы хны. Панночка то и дело взывала к простаку, повторяя имя на все лады, хотя на вопрос, что ей от него надо, так и не ответила. Получалось, что просто добраться до него.
По Гоголю бурсак гибнет из-за любопытства – не хватило глубины веры и понимания, как только нежить на него кинулась, от страха дух вылетел вон. Встреча с Вием – ключевой и трагический момент, парня жаль. А вот в московской инсценировке Хома ещё до прихода Вия восклицает «Нет веры!». И это совсем не выглядит осознанием собственной трагедии или предостережением современникам. Скорее как констатация факта.
На сцене Вий не появляется, только предполагается, что он приходит: гаснет свет, звучат бухающие шаги и фраза «Поднимите мне веки!». А когда вновь включают освещение, простак уже схвачен. Облачают в бесовскую маску с раздвоенной мордой, он подключается к «тусовке». Ведьма радостно кричит: «Он мой!».
В финале она подходит к краю сцены и развязно вопрошает в зал: мол, анивские мужчины, кто следующий? Никто отвечать и тянуть руки не стал, что неудивительно с таким дешёвым приёмом. Сделав вид, что кого-то высмотрела, ткнула пальцем, сказав: «который в очках» и «хорошенький», заверила, что никуда не денется теперь. Выглядело это вульгарно.
На самом деле никакой не хоррор
Инсценировка позиционируется (в паблике «ВКонтакте») как «энергичная постановка в стиле хоррор с пластикой и танцами, спецэффектами». Тогда как главная задача «ужастика» – напугать зрителя, держать в напряжении и тревоге, что для театральной постановки маловероятно и трудновыполнимо (в отличие от кино). Никакой жути в спектакле не нагоняется. Да и персонажи сильно не переживают, шутят, ведут себя комично. Зрителя в спектакле стараются рассмешить. Одним словом, помесь буффонады и фарса с бурлеском.
Это подтверждают и отзывы московских зрителей (привожу парочку с сохранением орфографии): «Супер!!! Посмотрели с восторгом, жаль мало! На одном дыхании и очень весело. Особенно восхитило чтение молитв!!!»;«отличный спектакль !)) с юмором, все играют от души ! Больше всего понравились черти и они же парубки !)) смеялись и хлопали !) рекомендуем посмотреть !)) рядом сидела с нами маленькая девочка , смеялась )) а в конце даже танцевала )))».
Не правда ли, позитивно? А вот если вдуматься… Волей-неволей всплывает в памяти: «Зачем дорога, если она не приводит к храму?», это цитата из знакового фильма «Покаяние» (1984 г.) Тенгиза Абуладзе.
Инсценировка, невзирая на заверения в почтении к классику русской литературы, типична для так называемого современного искусства. Поверхностный подход к постановке и никакой народности (в качестве эстетической категории). Поэтому и костюмы, и даже единственная народная украинская песня «Несе Галя воду» – из-за того, как она исполнялась, имеют опосредованную принадлежность к украинскому к народу.
У одного из бесов анивчане не сразу смогли определить половую принадлежность: когда он в начале спектакля снял маску, на макушке обнаружилась коса, очень похожая на девичью, внешность …не из брутальных. Всё-таки оказался парнем. Ну, хоть без новомодных штучек обошлось.
Вместо воззвания
Всем, кому дорого классическое искусство! Прежде чем идти на спектакль с отсылкой к произведениям великих авторов, десять раз подумайте: готовы ли к «новым прочтениям», не обернётся ли современная инсценировка выхолащиванием сути и глубины? Я зареклась – в очередной раз, пока любознательность не победит.
Кто не согласен, пишите, возражайте, аргументируйте, опубликуем.
Светлана Захарова, член «Союза журналистов России»
